Тишина. Беззвучно носятся над темной гладью озера быстрые тени -  летучие мыши. Но вот-вот ярко-алый клочок светила Великого Леса спугнет этих спутников ночи. Уже рдеет, озаряется желтовато-розовым светом горизонт. Ночь уходит медленно, неохотно. Синий ее лик еще хранят в себе холодные воды. Говорят, что тот, кто осмелится в эти предрассветные час взглянуть на темную гладь озера встретиться глазам с самой Темной повелительницей. Отшатнется, отведет взгляд. Стиснет сердце ледяная рука страха. Но ясное, спокойное сияние, струящееся с небес, согреет, прогонит мрак, поселившийся внутри.
Жаль только, что ту темноту, что отражается в пустой глазнице молча замеревшей над волной гладью кошки, уже никому не под силу прогнать. Незнакомка неподвижно смотрит на свое немое отражение. Она сидит на одном из валунов, возвышающихся над черной водой лесного озера. Скрестила ноги, положила рядом верный лук. Палевые лапы покоятся на коленях.
Вода не соврет, не обманет. Она - не зеркало, не золотое блюдо, в которое так любят смотреться, упиваться собственной красотой юные прелестницы-кошечки.
В ее мимолетном движении, серебрящейся в первых солнечных лучах ряби, можно разглядеть не только лицо, но и душу.
Гаурвен тихо, глубоко вздохнула. Она уже давно не узнавала ту кошку, что глядела на нее из темного озерного зеркала. В незнакомых чертах встрепанной, усталой кошки еще проскальзывали какие-то знакомые линии - брови вразлет, крепко сжатые черные губы - но этот измученный, слегка безумный взгляд, этот пустой темный провал, блинные уродливые борозды на переносице... Нет, это не ты. То, что осталось от тебя, не более.
Редко застанешь одноглазую в состоянии, подобном тому, в котором она сейчас находилась. Спокойствие, грусть - в высшей степени не свойственные этой кошке настроения. Но сегодня выдалось какое-то особенное утро.
Будто что-то защемило в сердце на несколько долгих минут. Что-то заставило искать в темной глади озера ту, старую Волчицу. Широко распахнутый желто-оранжевый глаз был чист, ясен. Пропал куда-то темный огонь, так долго питавший собою жизнь одиночки.
Гаурвен вздрогнула. Медленно сморгнула. Она будто и забыла, зачем пришла сюда. Медленно поднялась. Потянулась, сложив лапы в замок. Гордо, красиво изогнулась тощая фигурка одиночки тенью на фоне вспыхнувшего рассвета. Мягкими, темными мазками рисовал рассветный сумрак нарисовал силуэт стройной, высокой и статной воительницы, грациозной, сильной, прекрасной в своем гордом одиночестве.
Лишь на миг видение могло посетить невольного зрителя этой картины. Плечи кошки опустились, кошка расслабилась. Вновь вернулось тело в привычную давно позу вечной настороженности. Кривая улыбка, как маска, легла на задумчивое лицо.
Спи спокойно, Волчица, славная воительница племени Ветра.
Доброе утро Гаурвен Безумная.

Громкий вздох где-то за спиной. Гаурвен улыбнулась уголком рта. Пришел, значит. Вздохнула полной грудью. Оборачиваться не стала - сам подойдет. Незачем суетиться. Чья-то крепкая, сильная рука обняла за плечи, прижала к себе. Нет -нет, голубчик, поторопился. Мы женщины гордые, колючие. Неласковые... Одноглазая ловко выскользнула из объятий, тихо усмехнулась. Теперь она стояла напротив кота метрах в двух. Руки кошка скрестила на груди, олову чуть наклонила. Двухцветный глаз, будто светящийся в косых лучах встающего солнца, сверкнул насмешливо, игриво, тепло. Кошка провела лапой по волосам, заправляя выбившийся из прически локон. Смотри-ка, она и причесалась сегодня... Пучок темных волос больше не выглядит, как птичье гнездо. Красивый, красивый.
Кошка перевела взгляд на сверток, который протягивал ей Сивый. Удивленно фыркнула, осторожно приняла подарок. Взвесила, понюхала. Вскинула бровь, внимательно взглянула на воителя. В подачках не нуждаюсь. - тихо, но холодно фыркнула она. Что-то острое, обиженное мелькнуло в желтом взгляде. Однако спустя мгновение ощетинившаяся Гаур смягчилась, усмехнулась. Вытянула лапу, легонько погладила собеседника по плечу.
Прости. Я просто...Не привыкла. Спасибо. - сверток мгновенно был упрятан куда-то в тряпичный мешочек, висящий возле лука на спине. Волчица смутилась, опустила голову и вжала ее в плечи. Но минутный порыв стыда исчез так-же быстро, как и появился. Гаурвен отступила на пару шагов, отвернулась. Ловко запрыгнула на возвышавшуюся рядом серую глыбу. Устроилась на ней поудобней. Теперь, во всяком случае, не приходилось смотреть на Сивого снизу вверх. Впрочем, это не принципиально. Просто одиночка готовилась к долгому разговору, так что нужно было найти удобное место.
Сложила лапы на коленях. Долго, пристально вгляделась в мутно-травянистые глаза Сивого. Что-то притягивающее, теплое... Хотелось бы никогда не отводить взгляд. И никогда больше не думать о чем-то другом, никогда больше не помнить своего прошлого...
Резко,быстро отвела взгляд и как-то странно, виновато улыбнулась самой себе.
Рада, что ты здесь. Я хотела поговорить с тобой кое о чем. Если ты действительно хочешь помочь. - голос ее звучал тихо, загадочно. Кошка подняла голову, отвернулась. Она смотрела на озерную гладь, простирающуюся за спиной.
Ты знаешь теперь, что я не всегда была одиночкой. - пауза. Старая горечь отравляет сердце. Но надо продолжать. тебе предстоит многое рассказать сейчас. Он должен тебе поверить.
Что у меня было племя. Была семья. - медленно, будто выдавливая из себя слово за словом, говорила Волчица. И снова молчание. Слишком сильны, глубоки вспоминания. Кажется, что все это было так давно... А помнишь каждый день, как будто все случилось вчера. Задумчивое, серьезное лицо брата. Серую шкуру любимого. Маленькие, теплые ручки в твоих больших лапах.
И золотые, одуванчиковые глаза. Удар, кровь. Алые языки пламени.
Где-то над головами молчащих зверей гулко, жутко крикнул сыч. Одноглазая вздрогнула, отняла от лица непроизвольно метнувшуюся к пустой глазнице лапу.
Я потеряла все.  Все из-за одного кота. Это Ястреб изгнал меня из родного племени. Он обрек меня на то существование, которое я влачу здесь. И я хочу... Хочу чтобы он поплатился за все, что сделал. - желто-оранжевый взгляд метнулся к морде Сивого, впился в его глаза, пытаясь уловить что-то.
Ты веришь мне, Сивый? Ты пойдешь за мной?

Не успела даже рта открыть. А, помниться, что хотела сказать? Что-то в благодарность, хорошее, приятное... Но все слова куда-то исчезли, испарились. Замерли на кончике языка. Сильные, быстрые лапы внезапно обхватили тощую тушку, придали к себе. Глупый, смешной, такой эмоциональный и наивный, как котенок. будто думает, что ты непременно убежишь куда-то он него. будто слов у него не хватает, чтобы сказать все то, что в душе творится. И действительно, разве нужно теперь что-то говорить? Что-то делать, о чем-то просить... И без того все понятно. Посмотри ему в глаза, почувствуй, как он крепко, сильно прижимает тебя к своей груди. Он теперь пойдет с тобой куда угодно, мерзавка. Он теперь твой. Посмотри, он готов страдать вместе с тобой, за тебя. Ты довольна? Ты довольна!?
Сухие плечи вздрагивают, Гаурвен утыкается носом куда-то в ключицу серого война. Широко распахнутый глаз стекленеет, бессмысленно пусто уткнулся мутный взгляд в темную шерсть. Кто он тебе? Друг? Союзник? Место, к которому можно прислониться? А он гладит по голове, будто утешает... Нет, мальчик мой, ее не утешить
Ты помнишь, как клялась, рычала сквозь слезы с ненавистью, с болью. Обещала, что никогда больше ни к кому не привяжешься. Любовь всегда причиняла тебе только новые муки. А теперь снова, по кругу?
Нет, нельзя. Нельзя же так, Гаурвен. Нельзя как ты.
Худые палевые лапы неуверенно ложатся на широкую грудь, обхваченную темно-зеленым кафтаном. Гаур легко, задумчиво гладит кота, потом так-же нежно, чутко обнимает его за талию. С черных губ ее срывается печальный вздох. Кошка подняла глаза, чуть отстранилась. Медленно протянула лапу к лицу кота, что так быстро, так неожиданно стал вдруг дорогим, почти родным. Как хотелось бы предостеречь его от ошибок, от бед, которые он навлечет на себя своей доверчивостью... Такой большой, смешной ребенок! Грязно-бежевая ладонь осторожно разглаживает взъерошенную шерсть на щеке теневого воина.
Прости меня, Сивый. Прошу... Не верь больше таким, как я. Их еше много будет, таких. Не верь. - едва слышна шепчет одноглазая. Прищуривает глаз, улыбается широко и ласково.
Не забывай, Гаурвен, зачем ты здесь. Не забывай, чего тебе нужно.
Резко, внезапно улыбка ломается, во взгляде загорается алчный, таинственный огонек. Одиночка тихо фыркает - нет, эти телячьи нежности мы с тобой уже давно пережили. К делу, к делу, одноглазая. Довольно с тебя всего этого. Всю жизнь судьба мешала тебе осуществить свои мечты, свои желания. теперь же, теперь ничего не помешает тебе.
Избавиться, забыть? Начать жизнь заново? О, может, когда-нибудь... Новая жизнь, как известно, растет на крови старой. Так пусть она вырастет и на твоей крови, мой милый Ястреб.

Волчица отступила, поправила волосы. Усмехнулась.
Через неделю, ровно в это-же время на границу с Тенями придет патруль. Там будет трое войнов. Ты поможешь мне справиться с ними.  - кошка пристально взглянула на Сивого, скрестила руки. Она ждала ответа.

Смотрит так, как верный пес, как ребенок, готовый выполнить любое твое указание. И чем дольше ты ловишь его преданный взгляд, тем шире расплывается кривая ухмылка на твоем изуродованном лице. Он пойдет с тобой и поможет тебе сделать что угодно - убить ли предводителя Ветрового племени, зарезать ли королеву, раскидать ли дичь на главной поляне... Пойдет до конца. Уже нет никаких сомнений - это, кажется было решено уже давно, как только ты первый раз увидела этого высокого, статного серого война. А он еще спрашивает, интересуется. А не все ли равно, Сивый, кто они будут?
Палеволапая тихо усмехнулась, скрестила лапы и глянула на собеседника исподлобья.
-Двое из них, вероятно, будут обычными воителями... Или воительницами. Мне нужно, чтобы ты просто отвлек их обоих, позволил мне увести предводителя в сторону. А дальше... Дальше я просто подам знак. И мы уйдем в лес - тихо и незаметно. Погони не будет - сначала им придется посуетиться вокруг Ястреба. А мы уйдем, да. - кошка поправила волосы, подняла лапу, потрогала стрелы в колчане. Под пальцами неприятный, леденящий холод. Это жало, подаренное тебе Марой. Она, помнится, дала тебе этот клинок вовсе не для того, чтобы мстить своим старым врагам. Но почему-то ты знаешь, что выпить чужой крови эта сталь никогда не откажется.
Негромкий, немного безумный смех вырывается из глотки. Гаурвен старается удержать его, сглотнуть, но у нее никак не выходит. Слишком привыкла, что одна, что никого приступы твоего сумасшествия не тревожат. Кошка тяжело закашлялась, чуть склонилась, прижав лапу к животу. И что за хворь напала? Видно, наспалась ты, дорогуша, на холодной земле. Зима-душенька дает о себе знать. Уже скоро, скоро облетят последние листья с берез и лес покроется тонким, белым покрывалом. Дай предки - ты уже покончишь со своими безумствами к зиме. Дай предки - все закончится.
- Что ты будешь делать после смерти Ястреба?
Гаурвен вздрогнула, будто очнувшись ото сна. Выпрямилась, внимательно поглядела на Сивого. После смерти Ястреба? Я... Я буду жить. Жить, как раньше. Или нет, неет, я, может быть, начну все сначала. Никогда ведь не поздно начать все сначала, верно? Я, конечно, не молода, но... - Гаурвен задумчиво почесала за ухом, сгоняя с головы заблудившуюся в волосах блоху. Потом прикрыла гллаз, тихо неопределенно замычала, видимо, озвучивая мыслительный процесс. Ох, громко скрипят шестеренки, давно ты не шевелила мозгами по-настоящему!
Все будет по-другому. Я не знаю, что будет потом, Сивый. Но я знаю, что я убью Ястреба. - память услужливо подкинула картину, привидевшуюся во сне. Пойдешь искать духов-демонов? Почему бы и нет. Хотя, на самом деле, сдались тебе эти демоны после того, как твой главный враг будет убит. Может быть удастся скрыться от Мары и зажить мирной, спокойной жизнью. А может...
Может с этим клинком я завладею Лесом.