Продолжение комикса ( в текстовой форме)
Все началось не так давно… А, впрочем…Разве время и место имеют особое значение?.. Хотя, и играют роль в важном этапе формирования личности. Личности же эти формировались еще задолго до того, как получили право быть таковыми. Маленькие граждане великого и могучего Советского союза явились на свет ровно в пять утра по московскому времени в роддоме № 4. Уставшая мать со счастливой улыбкой прижимала к груди крохотные розовые тельца, мумифицированные в толстый слой из пеленок.
- Жень, может, я пока отдам этих карапузов медсестре? Ты… Выглядишь такой уставшей. Отдохни пока, - взволнованный голос мужа заставил женщину оторвать взгляд от малышей.
- Нет, Гриша, я совсем не устала… Знаешь, до того, как мне их показали, я думала, еще секунда, и я умру. Но, сейчас… Мне так хорошо, как не было еще никогда…Понимаешь? Они такие милые и абсолютно беззащитные, мои мальчики… Ну, давай, подойди ближе. Пусть тоже познакомятся с папой…
Да, детство двух безобидных карапузов можно было назвать счастливым, если бы не вспыхнул в их крохотных сердечках огонек настоящей вражды, с каждым годом разрастающийся, словно большая огненная ящерица. Готовая превратиться в разрушительной силы пожар.
Время шло…
И, пока катаклизм стране не грозил, маменька и папенька, изо всех своих родительских силенок, пытались предотвратить грядущее бедствие. «И в чем смысл этой вражды?» - спросите вы, и будете, несомненно, правы. Я, обязуюсь внести некоторую ясность: дело в том, что перед нами единичный случай, когда обе яйцеклетки оплодотворились от совершенно разных сперматозоидов. То ли «самый стремительный» так и не определился, то ли природа решила в очередной раз загадать человечеству свою загадку, - итог один. Оба мальчика рождены от одной матери и двух разных отцов.
Итак, они ненавидели друг друга. Ненавидели с такой силой, с коей кипела ненависть у мужа Евгении к ее любовнику. Ненавидели по-взрослому, устраивая в квартире настоящие баталии. В ходе военных действий, часто страдали ни в чем неповинные объекты: кухонная утварь, кошка Глаша, тяжелые, с трудом добытые тома А. Дюмы и Л. Толстого, а, так же невосполнимая чаша родительского терпения. Зачинщиком обычно объявлялся Вова, с детства совершенно не умеющий лгать. Артем же, изобразив на лице несусветную муку и выдавив на мамин фартук несколько литров крокодильих слез, исподтишка, умудрялся запульнуть в братишку мячом или старым деревянным солдатиком.
До семи лет внешне они были абсолютно похожи, если не брать во внимание родимое пятно, по форме напоминающее пятно акварели, на переносице у Вовы. А, затем, вступив на новую стадию взросления, и вовсе начали заимствовать друг у друга интересы, что, впрочем, не принесло ни мира, ни спокойствия …
Мать с отцом, все эти годы, отчаянно боролись за целостность семейного гнезда, которое уже давно украшали невидимые трещины. Заметив, что оба мальчика одновременно стали увлекаться мотоциклами, родители тут же приобрели один у знакомого. Махина эта обладала устойчивым едким запахом гари и ржавчины, страшно пыхтела и плохо поддавалась управлению, но несла в себе великую цель: сплотить «монтекки» и «капулетти» за одним делом.
Но, увы, затея потерпела сокрушительное фиаско: обладающий более крепким здоровьем и физическим развитием, Тема, легко завладел «новой игрушкой», тем самым показав свое превосходство.
Но не стоит винить Евгению и Григория, даже, если у семейной пары волшебным образом появились деньги на второй мотоцикл, тот, несомненно, вскоре принадлежал бы Артему.
Мальчишки ходили в разные школы: учителя устали вызывать родителей, писать жалобы на них в рабочие партии и пытаться вразумить двух огрызающихся хищников, в голове у которых, кроме тех знаний, которые должен получать настоящий «пионер-коммунист», гнездились тысячу способов и уловок, как испортить друг другу жизнь.
Время текло быстро, и героям рассказа давно было по семнадцать лет, а, значит, пора заканчивать «вводный курс» и переходить к нашей истории…
-Артем! Ну сколько тебе еще повторять! Хватит! Хватит, понимаешь?! У меня сердце останавливается, когда вижу, что вы на этих мотоциклах вытворяете! Если не научишься ездить нормально, я начну разговаривать по-другому. Вон, отец с работы придет, я ему все расскажу. Да. И не так как в прошлый раз, а с подробностями! Тебе ведь уже семнадцать лет, а я должна бегать за тобой, как за ребеночком с колясочкой!!
Эти крик материнского сердца хорошо был известен всему двору. Мамины знакомые говорили: « ты чего, Евгения, так надрываешься? Свои мозги-то ты ему не вставишь, пусть катается. Только сердце свое побереги. Он у тебя парень взрослый, закаленный. Сам все поймет. Или жизнь разок-другой стукнет, чтоб на дорогу смотрел, а не на юбки женские». Некоторые советчики, что по старше, уверяли, что «молодежь, она и в Африке молодежь», иногда заменяя это емкое и все объясняющее, по их мнению, слово, на более грозное: «растущий уголовник».
Вот только на Тему все эти увещевания не имели никакого влияния. Он был из тех самодостаточных упрямцев, для которых море по колено и рыбы по… то самое место, которое обычно не упоминается в высокохудожественных произведениях. Кроме первоклассного вранья и умения нокаутировать противника еще до начала первого тайма, парень обладал невероятной силы эгоцентризмом и сценической харизматичностью. Одноклассницы влюблялись в темноволосого «бога» с первого взгляда, но…
С отношениями Артему всегда не везло: дело в том, что увлекаясь девушкой, он невольно становился покорным котенком, готовым жалобно мяукать и исполнять любую ее прихоть, что вскоре надоедало, и сердце избранницы безжалостно отторгало «инородный предмет», который вовсе не был «брутальным хулиганом в кожаной куртке и джинсах».
И вот сейчас, Артем снова покидал родительское гнездо из-за очередной пассии, «той единственной», живущей в Долгопрудном (всего-то, 6 километров). Свидание было назначено на 9 часов возле кинотеатра «Звезда».
На дворе буйствовал суровый февраль, и те немногие, асфальтированные дороги, идущие из Москвы, были укутаны тяжелым покрывалом из снега и льда, который продолжал щедро крошить белые хлопья на крыши домов и шапки прохожих.
- Мам, ну только не надо устраивать скандал на улице, хорошо? Я обещаю, что буду очень осторожен… - Успокаивающим голосом заверил Темка, как только Евгения вцепилась дрожащей рукой в рукав его пальто.
- Самоубийца! Не пущу никуда! Люди добрые, да что же мне делать с ним?
- Хорошо, я не буду брать мотоцикл. Попрошу дядю Колю на грузовике подбросить. Только ты ЕМУ не говори, куда я направляюсь, хорошо? Ну, мам, согласна? К утру вернусь, слово комсомольца. – Артем улыбнулся, глядя в грозные и перепуганные глаза женщины.
Евгения вздохнула, отпуская рукав:
- Ну что мне с тобой делать?.. Иди уже, комсомолец…
Артем достаточно бодрым шагом шел вдоль проспекта. Шел, как обычно, без шапки, которые ненавидел разве что чуть меньше собственного братца, так что вскоре на его макушку, за шиворот и в карманы навалило прилично снега. Зима… Однако, Темкино настроение нельзя было назвать зимним: в голове мелькали (не иначе, «мосфильмовские») кадры их первой встречи с Людочкой, прекрасной девочкой с ровным, без «залетов», голоском и мягким характером. Он заприметил ее уже давно, когда первый раз ездил с дядей Колей в Долгопрудный, в качестве помощника по грузопереноскам: девушка покупала молоко, а хитровжаренный Артем, пока переставлял ящик с бутылками, умудрился разбить одну, якобы побоявшись «уронить» свою ношу на даму. Но, вместо ожидаемого: «ой простите, я вам помешала, давайте помогу», выслушал короткую, но пламенную речь в стиле: «смотри под ноги, а не на покупателей, да за шо ж тебе деньги платят». И пушистое сердце в пушистой груди белого котенка растаяло… Теперь они с Людой, вспоминая этот инцидент, лишь улыбаются. Действительно, чтобы из всех двадцати шести бутылок в ящике уронить лишь одну, нужно, как минимум закончить театральное училище. Но заканчивать таковое у парня не было ни малейшего желания. Он, еще с детства, хотел податься в инженерное, и подался бы туда непременно, если б не полный завал по физике… В чем Темка и проигрывал Вове, так это в умении пространственно мыслить, решать логические задачки и играть в шахматы.
Дорога становилась скользкой, и, полностью ушедший в себя Артем, раза два потерпел крушение, после чего, стал идти более осторожно, передвигаясь по льду с маневренностью цапли на болоте.
- Эй, Темыч, чего такой сосредоточенный? Ключи, небось, потерял? – Раздылся зычный насмешливый голос откуда-то из-за угла.
«А-а… Это Семен со своей зверюгой гуляет… Интересно, раз он гуляет, то где, извините, дядя Коля?»
Долговязый парниша с мясистым раскрасневшимся лицом шел на поводке у здоровой восточноевропейской овчарки, деловито обнюхивающей детскую горку.
Артем, на всякий случай, сделал большой полукруг: мало ли что этой серой твари в голову взбредет. К слову сказать, собак он не любил, и на это были свои причины.
- Ага, точно. Ключи. Возле твоего участка. – Парень иронически усмехнулся, стараясь не смотреть Семиному барбосу в глаза, - слышь, а где твой батяня сейчас? Мне нужно срочно в Долгопрудный смотаться, а больше знакомых с грузовиками у меня нет.
Семка неопределенно пожал широкими плечами, состроив скучающую гримасу аля «а кто его знает. Я его сам раз в полгода вижу».
Ну все. Надежда на легкую поездку растаяла в снежном тумане. Водителей сейчас днем с огнем не сыщешь, а колядовать на дороге… Нет, перспектива отнюдь не заманчивая.
Но делать нечего…
Артем махнул рукой товарищу и побрел к остановке. Да, во времена нынешние «остановка» - это такая небольшая беседка, обклеенная жвачками «орбит» (наверное, даже с отбеливающим эффектом), бабушкиными плакатами и с примостившимся сбоку ларьком «Чебуреки и компания». Но во времена Советского союза – каждая остановка была отдельным архитектурным произведением: великое разнообразие форм, размеров, мозаичной отделки создавало неизгладимое впечатление у иностранных туристов. Да сам
Строунхендж нервно курил в углу, по сравнению с нестареющей выбеленной аркой, украшенной десятком белых голубей ювелирной работы. И что, что через секунду эти самые голуби фейерверком вспорхнут в небесную высь в поисках хлебных крошек? Искусство же не вечно!
Ну и пока я тут вклиниваюсь в повествование, Тема присел на скамейку, с легкой досадой рассматривая единственный рубль. Он понимал, что ни один здравомыслящий водитель не станет в такую погоду совершать дальние поездки, но в душе у парня нежно ворковала любовь, а она есть ни что иное, как незыблемая вера « в светлое будущее» аки подпитка оптимизмом…
Прошел час…
Артем продолжал упорно караулить проезжую часть, когда глаза его стали медленно слипаться. Снежинки кружили на ветру, и пареньку на миг показалось, что эти снежинки – маленькие мерзко тявкающие болонки… Целая свора холодных болонок…
- Эй, молодой человек! Парень, ау! Ты там заснул? – В глаза резко ударил желтый свет, а в ушах неприятно загудело.
- Тебя подвезти? – Огромный самосвал продолжал ворчать, якобы жалуясь на непредвиденную остановку, а Артем уже поднялся, заглядывая в водительскую кабинку.
«Черт!.. Деньги…» Кулак сжимал пустоту, а дверь грузовика приоткрылась.
- Давай, заползай. Я может и не снежная королева, но стоять здесь вечность не намерен. – Повторил низкий, чуть охрипший голос.
Парень быстро забрался в кабинку.
«А говорили, что в час пик здесь ни одного транспортного средства… Враки!..»
В салоне было удушливо жарко и сумрачно. Пришлось расстегнуть пальто. Артем опустил голову, нарочито медленно расправляясь с пуговицами. Его не покидало чувство, что без этого жалкого рублишки, идти на свидание придется пешком, а, потому, даже толком не разглядел водителя.
Картина маслом: его полуживой организм из последних сил доползает до таких любимых и родных сапожек Людочки.
«Милая… Я… Пришел… К тебе…» - И в ответ трогательный в своей ярости Людын голосище: « Так какого черта я жду тебя уже ШЕСТЬ часов у этого чертового кинотеатра!!!»
«И все. Она милостиво понаблюдает за процессом моей интенсивной заморозки, а затем, фыркнув, уйдет к себе домой».
- Тебе в Долгопрудный, так?– Водитель откинулся на спинку кресла, и, не дожидаясь утвердительного кивка, двинулся с места, - ну, ты туда попадешь, будь покоен.
Темка даже вздрогнул от неожиданности. «Откуда он знает? У меня что, на физиономии все написано?»
- Да, мне в ту сторону. Только вот…. У меня сейчас нет денег. – Артем вздохнул с притворной тоскливостью, чувствуя, что жара в машине становится просто невыносимой, а мужчина и не думал открывать окно.
- А, неважно! Деньги, деньги… Пустой звук. Думаешь, на вас, студентах, можно заработать? – Водитель даже махнул рукой в сторону Темы, не отрывая взгляд от дороги.
- Вцелом, вы правы. Вот только… Я не совсем студент.
- Да ну? А выглядишь лет на двадцать! – Весело усмехнулся мужчина, и только сейчас Артему удалось разглядеть его: круглое румяное лицо, чуть сощуренные серые глаза, окаймленные мелкими морщинками, открытая улыбка и густая рыжая борода вписывались в образ «веселого Роджера». Так, по мнению Артема, должны были выглядеть пираты. А улыбка… Парень не сомневался, в умении жонглировать собственными эмоциями, этот добряк составил бы ему достойную конкуренцию.
В салоне повисла тишина. Артем уже привык к хищному урчанию мотора. Он смотрел в запотевшее окно, за которым виднелось темнеющее небо и густая шеренга лесных елей… Он думал о том, что жизнь для него все больше напоминает лестницу в метро: человек движется вперед, оставаясь на месте. И, проезжая тысячу «станций», ты все слабо надеешься увидеть свою, становишься почти фаталистом, молишь судьбу сломать эти чертовы механические ступеньки, но…. Все тщетно. Мир движется по уже давно запрограммированному графику. Подчинись. Иди следом. И, ни в коем случае, не забегай вперед. Погибнешь.
Внезапно, на дороге мелькнула серая тень, самосвал резко подскочил, послышался короткий хруст и опять все стихло. Гладкая дорога. Водитель, как ни в чем не бывало, едет дальше.
- Что… Что это было? – Срывающимся голосом спросил Артем, - мы... Только что… Сбили… Волка?
- Может волка, а, может, и не волка… Какая тебе разница? Сидел? Так и сиди дальше. – Неопределенно буркнул мужчина, широкой ладонью непроизвольно поглаживая бороду, - Вы ведь уже все равно…
И резко замолчал, до самого города не обращая на парня никакого внимания.
- Ну вот и все. Выходи. Твоя остановка. – Усталым голосом оповестил водитель, чье имя Артем так и не спросил. Ну и по что оно ему, это имя? Протокол что ли составлять?
Парень коротко поблагодарил его за бескорыстную помощь и пошел в сторону города.
Небо уже давно почернело, а, в темноте, как известно, все запахи обостряются, поднимаясь над землей и образуя зыбкую воздушную дорогу. Темка поежился: он не любил сумрак и холод. Потому что в этих двух понятиях переплетается тягучая мистика и таинство смерти. А, так как гробик на колесиках ему не грозил, в равной степени, как и сказочная Баба-Яга, которой уже благополучно закусил Иванушка, то пора взрослеть.
В душе продолжала слабо попискивать хандра на пару с беспокойством, пока паренек преодолевал последние полкилометра до Долгопрудного.
Да, городишко был еще тот. Снаружи – город как город, а заглянуть внутрь – настоящий машиностроительный цех. И живут в нем роботы, которые питаются исключительно керосином, живут в тесных железобетонных коробках и пукают дымовыми кольцами.
Единственное живое место, и то – «Культурно-увеселительный центр». Никакой тебе импровизации. Хотя, молоко за вредность давали.
Небо уже прекратило порошить улицы белой известкой, и возле будки с билетами стояла внушительных размеров толпа. Люди весело перекрикивали друг друга, дамочки размахивали тряпичными сумками, пытаясь привлечь внимание своих чад, играющих в лова на большом желтом пятнышке света.
В вечернее время жизнь струилась бурным потоком, словно темнота помогала людям получше разглядеть своих знакомых, найти новые темы для бесконечных бесед.
Артем остановился в стороне от толпы, пытаясь вглядеться в лица прохожих. Люди мелькали перед глазами, словно на цирковой арене, попадая на «прожектор», и снова растворяясь во мгле. «Люда, ну где же ты… Черт. Неужели, я и вправду опоздал? Что же делать? Идти к ней домой? Или остаться здесь?» - Темка был ужасно зол на себя, за то что не одел наручные часы, не взял деньги, да и вообще эта спонтанная поездка…
И тут он увидел то, что на время заставило парня отвлечься от самодолбежки – свой мотоцикл, аккуратно припаркованный возле железной арки.
«Нет, прошу, только не это…»
Артем готов был выть от досады, проклиная белый свет, который, видно, хочет его медленной и мучительной смерти.
«А вот и он, «подарок судьбы», ведущий МОЮ девушку под ручку… Как ты могла, Людочка, как…. Ну он – понятно, но ТЫ! Ангел, цветочек, мое солнышко, смысл моей жизни… С этой СКОТИНОЙ!!!»
Ну и как вы понимаете, что тут задето самое сокровенное в душе Артемушки – его самолюбие.
Он, с гордо поднятым подбородком, дрожащими скулами, сжатыми кулаками и испепеляющим взглядом, медленно пошел навстречу сладкой парочке. Сейчас парень не думал о подлой Людыной измене, он снова мог лелеять комок мести, глубоко засевший за ключичной линией. Мести праведной и жестокой.
Как же приятно осознавать свою правоту, чувствовать свое превосходство в родительских глазах: «Видишь мама, а Вова опять нача-ал!»
Расстояние сокращалось мучительно медленно. Хотелось броситься на эту морду прямо сейчас, но тогда будет безвозвратно утерян элемент неожиданности. Три-два-один…
Теперь они стояли друг напротив друга, и лишь сейчас Артем заметил заплаканные глаза своей возлюбленной, которые тут же яростно сверкнули. «Что, неужели эта тварь посмела тебя обидеть?!!!» - Искать другое логическое объяснение Тема не хотел, а, потому, занесенный кулак, без лишних предисловий, уже готовился грохнуть братишку…
- Живодер несчастный!! Да как ты посмел!! А я,… А я еще думала, что ты хороший!! Так обошелся с бедным волчиком!! Да кто ты вообще, после этого!!!- Кулак замер в воздухе, а Люда с остервенением набросилась на него, отчаянно плача и глотая слезы. – Живодер!! Ненавижу-у-у!!..
Тема оторопел. Он мучительно пытался припомнить всех знакомых живодеров и волчиков, но в голову ничего разумного не приходило, и он, позволив девушке глухо проклинать его, прижал Людку к себе.
Вскоре она перестала вырываться, все еще громко всхлипывая.
- Люд, может ты, наконец, объяснишь мне, что вообще происходит? Какой живодер? Я, если честно, ничего не понимаю. А, в особенности, мне интересно, что ОН здесь делает с моим мотоциклом.
Вова стоял на том же месте, засунув руки в карманы и молча наблюдал за всем этим действом, которое развернулось прямо перед ним.
- Мать попросила, чтобы я проследил, хорошо ли ее сыночек добрался. И мотоцикл это не твой, а государственный. А государство прекрасно осведомлено, что мне его доверить куда безопасней. – Совершенно спокойным голосом начал парень, поправив одной рукой шапку, - Откуда же ему, бедному знать, что Темушка у нас в браконьеры записался, зверушек лесных по асфальту раскатывает.
Людка, распластавшись на широкой Артемовой груди, тихонько поддакивала.
Артему показалось, что ему только что дали по голове двойным колоколом. Все вокруг расплывалось: Людыны стенания медленно растягивались, словно затвердевший кусок пластилина, а уличный гул все отдалялся, пока не исчез совсем.
Странно все это, неправильно. Он, конечно, догадался, о каком охотничьем трофее идет речь, но как и почему Вовка наябедничал на него девушке, если его братец терпеть не мог лгать (или, попросту, не умел этого делать).
Парень глубоко вздохнул и убрал руки с плеч Людмилы.
- А теперь я хочу сказать в свою защиту, что эту псину я не убивал и убивать не собирался. Он сам вылетел на проезжую часть, и водитель самосвала, коим, подчеркну, я не являлся, случайно на него наехал. – Тема глубоко вздохнул, почти ощущая, как жидкий пластилин стекает на снег.
Люда, задрав пухленький подбородок, умоляюще смотрела в его темно-синие глаза:
- Правда?.. Темушка, прости меня…Я…Я… Просто вспомнила, что ты не любишь собак, а еще Вовка этот… Вобщем, не злись, ладно?..
Видимо, парень говорил достаточно убедительно, потому что девушка тут же вытерла слезы, одарила «клеветника» Вову презрительным взглядом и попыталась оттащить примерзшего к земле Артема. Не вышло.
- Ну, мы так и будем здесь стоять. А кто обещал сводить меня в кино? – Голос Людки словно сбросил с себя шкурку жалости и сострадания к бедному волчишке и вновь стал властным и твердым.
